Политолог Степан Даниелян пишет:
«До 2018 года борьба власть-оппозиция претерпела глубокую деформацию.
Политическая борьба в Армении, вообще, велась по одной простой схеме: борьба партий велась не вокруг идей или курса развития страны, а вокруг смены власти, и главным лозунгом всех конфликтов была "смена власти", смыслом которой являлась борьба за административный ресурс.
Основная стратегия оппозиции заключалась в критике власти за "грабеж", а следующим шагом, получив место в парламенте, в результате получить крохи этого административного ресурса, то есть участвовать в "грабеже". Тема "грабежа" была оговоркой в стиле Фрейда, которая показывала, что основная тема политической борьбы – материальная.
В 2008 году эта схема была нарушена, до этого весомая масса полностью лишенного ресурсов власти политического и экономического бомонда взбунтовалась, изменив правила игры, и подала заявку на полный контроль над государством. Как мы помним, закончилось это "1 марта".
Перед Сержем Саргсяном стояла задача восстановить прежние правила игры, что ему вполне удалось. Он освободил заключенных в 2008 году, вернул на "рынок" крупных оппозиционных предпринимателей, частично наказав, остальных назначили на государственные должности – послами и т.д., а на следующих выборах значимых фигур ввел в парламент. Парламент 2013 года был самым разнообразным и разнополым парламентом в истории нашей истории. Этим все приняли правила игры и "признали" действующую власть.
Это окончательно дискредитировало партии, показав публике порнографию политической жизни Армении во всей ее наготе, где нет принципов, но есть вечные интересы.
На арене политической жизни остались два фронта: власть и гражданский. Серж Саргсян понял, что такие клиенты и пациенты ему больше не нужны, и в парламенте 2017 года появился казначей ресурсов власти РПА, символизирующая олигархию ППА , символ еще не окончательно потухших националистических настроений АРФД и назначенный символом набирающего силу гражданского полюса блок ЕЛК. Других идей на "рынке" больше не было.
Не случайно было, что эту ситуацию лучше всего почувствовал (или подсказали специалисты других планет) сегодняшний премьер-министр, который, опираясь на тренд гражданской темы, назвал свою партию Гражданским договором. Люди воспринимают процессы трендами: умерли партии – пришли "гражданские".
Вернемся к сегодняшним реалиям. У нас есть дискредитированные партии, остатки былой роскоши дискредитированного гражданского движения, превратившиеся в символы ругани, есть не обещающая ни настоящего, ни будущего действующая власть.
Такова сегодняшняя реальность, которая приводит людей в отчаяние. И самое тревожное: если внеочередные выборы состоятся сегодня, какой процент людей примет в них участие, и будем ли мы вправе называть тех, кто в них не участвует, безответственными и безразличными к судьбам страны?»
