Госсекретарь США Энтони Блинкен во время визита в Германию сделал ряд заявлений на тему борьбы с антисемитизмом и отрицанием Холокоста. Блинкен рассказал личную историю своего отчима Самуэля Пизара. «Госсекретарь говорил о тяжелом положении евреев в польском городе Белосток, где фанатики поджигали бороды раввинов и синагоги задолго до Второй мировой войны и Холокоста, — пишет американская газета Los Angeles Times. — Затем он вспомнил семью своего отчима, члены которой были схвачены в Белостоке и отправлены в лагеря смерти. Выжил только один мальчик. Он стал отчимом Блинкена. Госсекретарь отметил, что многие в обществе отказались высказываться против роста нацизма и постоянных систематических нападений на евреев. «Зло было на виду, — сказал Блинкен. — Все в этих городах знали, что там живут евреи. Они знали, что поезда уходят, набитые людьми день за днем… Большинство предпочли отвернуться, ничего не делать».
Эта реплика госсекретаря вызвала протест польского Института национальной памяти, который назвал «приписывание Польше соучастия в этом геноциде (немецких нацистов — С.С.) фальсификацией истории, сокрытием преступлений гитлеровского режима и брутальным злоупотреблением памяти жертв». Однако Блинкен упоминал об отношении к евреям в польском обществе еще до начала Второй мировой войны, и это ставит Польшу в затруднительное положение, поскольку «поджигание бород раввинов и синагог» на Третий рейх уже не спишешь. И слова госсекретаря прозвучали в самый неудобный момент для Польши, когда Государственный департамент США и МИД Израиля выступили с публичной критикой внесенной правящей польской коалицией во главе с партией «Право и Справедливость» (PiS) поправки в Административно-процессуальный кодекс, назвав ее «шагом в неверном направлении в отношении реституции еврейской собственности». Отметим важный нюанс. Она была одобрена сеймом Польши в четверг, 24 июня, причем даже обычно противящаяся любым инициативам PiS оппозиционная партия «Гражданская платформа» предпочла лишь воздержаться при голосовании.
Что говорит о практически единодушном консенсусе, сложившемся в Польше, относительно выплат каких-либо компенсаций еврейским организациям. Бушующие сейчас в стране чувства и эмоции по этому поводу разыгрывает правящая коалиция. «Я хотел бы очень настоятельно подчеркнуть, что не законы, потому что законы, как я однажды сказал, могут поменяться крайне быстро, только власть «Права и Справедливости» является единственной реальной гарантией того, что мы не будем платить, — заявил глава PiS Ярослав Качиньский, — потому что выплаты означали бы признание того, что мы, по сути, были союзниками Гитлера. Что ж, мы никогда не пойдем на это». Иными словами, Варшава опасается разрушения целостности мифа, в соответствии с которым в сентябре 1939 года Польша столкнулась с «двумя тоталитаризмами, немецким и советским», и никак не связана с творимыми нацистами бесчинствами в отношении евреев на оккупированной польской территории. Проблема в том, что эту концепцию подтачивает не только Россия, но и Израиль с США. Однако если позицию Иерусалима польские политики и эксперты могут объяснять польскому обществу тем, что в Израиле живет много евреев, выходцев из бывшего СССР, то с Вашингтоном все гораздо труднее.
Особенно в случае с демаршем Блинкена, использовавшего во время пребывания в Германии воспоминания своего отчима. Кое-что о том времени Пизар рассказывал в интервью РИА Новости в январе 2010 года. «В 1939 году был подписан пакт Молотова — Риббентропа, Восточная Польша была оккупирована Красной армией, а Западная — Вермахтом, и я два года ходил в русскую школу, научился говорить по-русски как русский, — говорил отчим нынешнего госсекретаря США. — Я могу и сегодня два часа наизусть цитировать Пушкина и Лермонтова, я никогда не забывал стихи. Я даже был пионером, носил красный галстук. Сейчас для меня русская музыка и поэзия выше, чем английская и французская». Говоря об отношении к Красной армии, он подчеркнул: «Для меня во время Второй мировой войны Россия была спасительницей. Я считаю своими спасителями российскую и американскую армии. Можно критиковать Сталина, ГУЛАГ, все то, что произошло в России в 1920—1930-х годах, но нельзя ставить под вопрос героизм, жертву, победу России в войне против фашизма. Это свято». Не исключено, что эти чувства и восприятие Пизар впоследствии передал Энтони Блинкену. А в таком случае они могли сформировать у госсекретаря стойкое отрицание польской версии событий как 1939—1945 годов, так и предшествующих им лет, когда во Второй Речи Посполитой евреи сталкивались с государственным и общественным антисемитизмом.
И удар главы американской дипломатии по «антисемитской довоенной Польше» не просто подрывает культивируемый Варшавой имидж страны, пострадавшей от нацизма. Блинкен атакует представление об «идеальной» Второй Речи Посполитой, которое лежит в фундаменте политики, проводимой «Правом и Справедливостью». А это куда болезненнее для нее, чем все претензии еврейских организаций по поводу утраченной собственности.
Станислав Стремидловский
