На днях глава МИД Азербайджана Эльмар Мамедъяров связался по телефону с российским сопредседателем Минской группы ОБСЕ Игорем Поповым. Поводом, как сообщили бакинские издания, стало «последнее заявление главы СНБ Армении Артура Ванецяна». Дело в том, что в конце февраля он посетил южный участок линии соприкосновения в зоне карабахского конфликта, граничащей с Ираном, и, как отмечалось, «на месте ознакомился с ходом службы военнослужащих и текущей ситуацией». При этом, по данным армянских изданий, было заявлено о намерении реализовать программу заселения территории вдоль берега реки Аракс. Построить населенный пункт Араксаван, «развивать здесь сельское хозяйство и создавать инфраструктуру». По словам Ванецяна, «заявления отдельных людей о том, что, мол, земли будут сдавать, будут вести переговоры на этот счет, опровергаются этой программой заселения». И далее:
«Я профессиональный офицер, и моя задача — обеспечить безопасность, не позволить какого-либо посягательства на систему безопасности Армении и Арцаха. Это особенно важно в тех условиях, когда со стороны соседнего государства на самом высоком уровне практически каждый день звучат заявления о решении вопроса военным путем».
Это означает, что Ереван и Степанакерт усматривают для себя определенную угрозу на этом направлении в случае возобновления боевых действий на карабахском фронте. Но теоретически можно было и раньше предполагать такой ход событий, хотя ранее каких-либо конкретных действий они не предпринимали. Правда, в дни апрельской войны 2016 года Баку пытался перекрыть границу между Нагорным Карабахом и Ираном, но ему это не удалось. В те дни директор Центра истории Кавказа, научный работник Института по правам человека Национальной академии наук Азербайджана Ризван Гусейнов заявлял следующее: «На данный момент значительная часть дорог, которые ведут в центр Нагорного Карабаха, находится с высоток под контролем, скажем так, под прямым обстрелом Азербайджана. То же самое касается южной стороны — границы с Ираном. Тут взята важная высота, благодаря которой удается контролировать значительную часть почти трех районов и очень широкую линию азербайджано-иранской границы вплоть до знаменитого Худаферинского моста. Азербайджан дал понять, что может сделать, но не сделал».
Но в апреле 2016 года Баку на такую операцию не решился. Что же случилось сейчас и почему Ереван и Степанакерт решили обратить повышенное внимание на этот участок фронта? По версии Баку (обозреватель Minval.az Нурани), якобы во время своего визита в Армению помощник президента США Джон Болтон обозначил эту проблему, «требовал от Армении надежно перекрыть иранскую границу», а точнее, «оккупированный Арменией участок границы Азербайджана и Ирана, который находится по сути дела во внеправовом пространстве, вне какого бы то ни было легального контроля, представляет собой прямо-таки идеальную точку для перемещения через границу чего и кого угодно». И «если даже под нажимом США нелегальный транзит через государственную границу Армении и Ирана будет перекрыт», пишет Нурани, «то «черная дыра» на оккупированных землях останется», а «весь пограничный контроль на мегринском участке границы (который к тому же осуществляют пограничники России, а не Армении) превращается в этакий «шлагбаум посреди открытого поля. Понятно, что в этом случае Азербайджану есть что обсудить не только с США, но и с Ираном».
Если это так, то Мамедъярову следовало бы связываться по телефону не с российским сопредседателем МГ ОБСЕ, а с американским — Эндрю Шефером. А еще лучше, конечно, обсудить эту тему с главой МИД России Сергеем Лавровым и государственным секретарем США Майком Помпео. Тем более что в конце ноября 2018 года азербайджанский вице-премьер Али Гасанов заявлял в Баку на 53-й сессии подкомиссии ООН по незаконному обороту наркотиков на Ближнем и Среднем Востоке о том, что «132-километровый участок госграницы Азербайджана с Ираном превратился в бесконтрольную зону, через которую наркотические средства поставляются в европейские и другие страны». И далее: «На этих территориях занимаются производством и транзитом наркотиков, подготавливаются террористические группы, что еще больше увеличивает угрозу». Это совпадает с исходящими из Вашингтона заявлениями о том, что «Иран финансирует и готовит террористов, отряды боевиков и другие экстремистские группировки от Ливана до Ирака и Йемена». В условиях обостряющихся американо-иранских отношений они вписываются в сценарий возможного нового сложного регионального конфликта, в котором Степанакерту может отводиться роль чуть ли не «иранского филиала терроризма».
Кстати, ранее военное командование США уже проводило штабные игры с целью подготовки к вероятным военным действиям в условиях Азербайджана и отрабатывало гипотетические военные операции с учетом географических и климатических условий посредством компьютера. Один из сценариев предусматривает перекрытие границы между Ираном и Нагорным Карабахом. Понятно, что Баку намерен вернуть под свой контроль пограничный отрезок между Нагорным Карабахом и Ираном. Однако на данном этапе переговоры по урегулированию нагорно-карабахского конфликта не открывают перед ним такой перспективы. По факту, пишет иранский эксперт Aбдолла Рамезанзаде, «сохраняется коридор между Нагорным Карабахом и Арменией, с северной стороны он охраняется армянскими пограничниками», что до сих пор устраивало Тегеран. Более того, похоже, иранцы не будут выступать против мер, предпринимаемых Ереваном и Степанакертом по укреплению границы, хотя официально поддерживают территориальную целостность Азербайджана.
Иран объективно оказывается привязанным к нагорно-карабахскому конфликту и не хотел бы иметь неконтролируемые процессы по своему собственному периметру. Появление международного миротворческого корпуса у своих границ Тегеран не желает видеть, опасаясь в первую очередь возможной цепной реакции в самом Иране. Так что Баку остается только смириться с ситуацией, искать или дожидаться ее мирной развязки. Другого пока не дано.
Станислав Тарасов
