На что способен новый политический класс Армении?

Уход с политической арены Армении кадрового состава свергнутого криминально-олигархического режима высвободил политическое поле для наплыва новой общественно-политической прослойки, консолидировавшейся на волне “бархатной революции”. Представительная и исполнительная власти получили новый кадровый состав. Внеочередные выборы в Национальное собрание Армении очертили корпус этого нового кадрового состава. Первое заседание парламента проявило факт противоречивости способностей депутатского корпуса. Выступления и поведение депутатов всех трех фракций подверглись резкой критике со стороны общественности. Слишком много недоверия проявляется и по отношению к ключевым фигурам правительства. Считается, что многие ответственные посты занимают непрофессиональные и неизвестные деятели.

Новый кадровый состав вынужден работать в условиях сохранения прежней политико-правовой системы. При этом, новый премьер отвергает управленческую практику прежних властей. Соответственно, актуализуется вопрос: как воспринимают новые кадры ключевые задачи укоренения новых форм государственного управления? Обладают ли они требуемыми свойствами и качествами?

Ситуация осложняется тем, что новые власти находятся под микроскопическим наблюдением и жестким давлением со стороны оставшихся в наследство от криминально-олигархического режима средств массовой информации. Поле для маневров у новых кадров сильно сужено. Данные обществу громкие обещания в период революционного процесса не оставляют места даже самым скромным манипуляциям. Большое значение имеет и характер ожиданий общества от новых властей: эти ожидания не всегда рациональны. Общество Армении во многом продолжает находиться в тисках навязанных прежним режимом ценностей и традиций. В частности, значительному количеству граждан не интересны аспекты законности в тех случаях, когда дело касается отношения новых властей к представителям прежнего режима. Их больше интересует “сильная власть” в своеобразном понимании.

Могут ли новые кадры сориентироваться во всех этих перипетиях новой ситуации? Мало кто может им помочь – сегодня не так много людей, которые хорошо понимают, с чем и с кем имеют дело.

Прежний кадровый состав системы государственного управления был вполне распознаваемым. Сам существующий клептократический режим диктовал шкалу подбора кадров. Лагерь власти оценивал себя как самоценное явление – страна для него была полем ресурсов для обеспечения собственного благополучия. На протяжении двух десятилетий происходил естественный отбор кадров, соответствующих условиям поствоенного периода существования армянского государства. Начало политического триумфа этих кадров можно соотнести к 1997 году, когда под флагом “защитников отечества” была узурпирована незначительная по тем временам Республиканская партия Армении. Тогда корпус “защитников” провозгласил, что берет на себя ответственность за страну. Этот корпус можно назвать “военной олигархией”.

Именно последние укоренили в политической жизни страны процесс вытеснения из политики сформировавшуюся на волне Карабахского движения правящую с 1990-года партию Армянское общенациональное движение. Кадровый состав этой правящей партии очень быстро проявил свою недееспособность в деле преодоления поствоенных синдромов, и в 1998 году самоотстранился из политической жизни страны. Весь дальнейший процесс трансформации политической системы Армении и формирования свойств и качеств кадрового состава власти явился лишь логичным продолжением этого процесса. Сегодня уже “постфактум” можно уверенно охарактеризовать свойства и качества этих кадров.

Данный психологический тип в своем зародыше имел вполне рациональное начало: стремление к узурпации славы героев войны. Одним из синдромов послевоенного времени сьало повальное влечение политически активных деятелей деятельностью по признанию за собою героических качеств. Образ героя считался равносильным универсальной индульгенции, посредством которой возможно оправдать любое свое действие: будь-то стремление утвердить за собою право на власть, или − право на преступление.

Такая практика проявила достаточную эффективность при утверждении власти для подобных деятелей, по сути дела − политиканствующему криминалу. Неуверенность любой бессильной власти в собственных способностях организовать и управлять государством заставляет общество и бессильную власть делегировать это право политиканствующему криминалу − людям, наделенным вульгарной волей к самоутверждению и живущим по принципу: против нас нет игры.

Таким образом, криминальные деятели становятся востребованными поневоле, и никогда не упускают свой шанс. Поэтому, рядом с самоотверженными деятелями, вполне логично оказались криминальные узурпаторы славы героев. Категория «слыть» с легкостью перекрыла категорию «быть». Послевоенные годы преподнесли больше возможностей для овладения ореолом героя, чем сама война − для этого необходимы были лишь властные рычаги для «перекройки» славы. Это был звездный час для комедиантов от войны.

Именно с этим явлением встретилась Армения на протяжении всего периода независимой государственности. Узурпаторы славы героев узурпировали рычаги государственной власти, национальное богатство и, в итоге, − узурпировали свободную волю общества. Общество было оттеснено от возможности влияния на свою судьбу.

Подавленность воли на долгое время породила специфическое чувство бессилия в обществе. Но чувство бессилия перед социальной и политической реальностью является специфической категорией. Оно определяет аксиоматическую базу моральных оценок человека и общества. В определенных условиях подобные оценки выдвигают на передний край готовность человека искать себе защитника в любой силе, способной освободить его. Апрельская война 2016 года расставила все точки над “I”: идейный пузырь узурпаторов лопнул, а общество осознало, кто на самом деле может быть его защитником.

Результат такого психологического настроя общества мы увидели в апреле-мае 2018 года. На сей раз, из системы государственного управления был оттеснен лагерь узурпаторов. В роли крупных собственников и бизнесменов они “разместились” в толще общества. Иногда сейчас они говорят о своих правах, о чем раньше отказывали всем остальным. Иногда говорят о готовности откупиться от претензий общества. С ними все ясно. Неясно, к какому психологическому типу относятся нынешние хозяева положения и на что они способны. Раньше говорили, что буржуазию свергает пролетариат. А кем считают себя нынешние?


Манвел Саркисян, acnis.am