В Польше испытали большое разочарование итогами последнего саммита «Восточного партнерства» (программа интеграции с ЕС шести постсоветских стран — Азербайджана, Армении, Белоруссии, Грузии, Молдавии, Украины), который прошел 24 ноября в Брюсселе. Как замечает политолог Александра Рыбиньская, «ВП — это политический труп, который больше не может быть оживлен. То, что должно было стать платформой для углубления сотрудничества с постсоветскими странами, превратилось в бюрократическое образование без перспективы на будущее». А дальше начинаются нюансы.
Первое. «Восточное партнерство» создавалось в ситуации, когда Брюссель вырабатывал свое видение в отношении регионов, находящихся за пределами Европейского союза. Инициаторами проекта выступили Польша и Швеция, однако наиболее серьезная конкуренция была между взглядами Парижа и Берлина, который, впрочем, подключился позднее. Франция продвигала ориентацию на страны Северной Африки и Ближнего Востока — так называемый средиземноморский союз, где у нее исторически сложились сильные позиции. Германия поначалу не обращала внимание на идею ВП, но после решила взять ее на вооружение, сделав акцент на треугольник Белоруссия — Украина — Молдавия. Закавказье на тот момент интересовало ЕС в меньшей степени. Помогло Берлину и то, что, как замечает Рыбиньская, крест на средиземноморском союзе поставила «арабская весна».
Второе. Немецкая газета Die Welt, описывая развитие «Восточного партнерства», видит этот процесс как «перетягивание каната между Москвой и Брюсселем за сливки бывшей советской империи» на протяжении «восьми с половиной лет», во время чего «Европейский союз пытается вывести из-под влияния России своих восточных соседей и сильнее привязать их к себе». Получается с трудом, появляется соблазн все неудачи списать на Москву. Как пишет американский портал Politico, прибывшая в Брюссель на встречу «канцлер Германии Ангела Меркель воспользовалась случаем, чтобы пройтись по списку конфликтов, военных действий и других напряженностей, испытываемых шестью восточными партнерами — Азербайджаном, Арменией, Белоруссией, Грузией, Молдавией, Украиной — и, по словам официальных лиц, присутствовавших на саммите, напомнить своим коллегам — лидерам стран, что в каждом случае Россия несет за это ответственность».
Третье. Die Welt также констатирует: «После аннексии Крыма среди стран ЕС царит разлад в оценке роли России. Такие страны, как Италия, Австрия, Греция или Кипр, больше склоняются к сотрудничеству и диалогу, чем восточноевропейские государства. И интерес к «Восточному партнерству» внутри Европейского союза выражается по-разному. Например, жителей Южной Европы скорее интересует средиземноморское направление». При этом, по мнению польского политолога Витольда Юраша, после российско-белорусских учений «Запад-2017» уровень напряжения между Западом и Россией начинает медленно уменьшаться. Говорят о необходимости диалога. И все «эти превратности приведут нас к тому, что, в сущности, было логично с самого начала, то есть к соглашению, которое в той или иной форме будет предусматривать сохранение Украины и — будем надеяться, что также и Белоруссии — в качестве буфера между Западом и Россией».
Что все это значит для Польши? Для начала то, что навязывающееся сейчас деление стран — участников «Восточного партнерства» на тех, кто более продвинулся на пути евроинтеграции (Грузия, Молдавия и Украина), и тех, кто менее (Азербайджан, Армения и Белоруссия), является отвлекающим маневром и ложной дихотомией. С точки зрения геополитики значение имеет другая конфигурация — треугольник Белоруссия — Молдавия — Украина и треугольник Азербайджан — Армения — Грузия. Поскольку по итогам саммита ВП в Брюсселе если где и можно зафиксировать движение навстречу ЕС, то это со стороны Закавказья, а не восточноевропейской тройки. Иными словами, на роль «Европы» назначаются закавказские республики, а не та же Украина.
Однако Варшаве важна дуга Киев — Минск, особенно в контексте формирования зоны стабильности и безопасности. И здесь Польша стоит на развилке, кого выбрать в качестве партнера — Берлин или Москву. По словам главы канцелярии президента Польши Кшиштофа Щерского, если в ЕС в случае выбора между Украиной и Россией приоритет получит последняя, «тогда украинские власти обратятся к государствам региона (Восточной Европы — С.С.) за помощью, как это было в случае первого и второго майдана», но Варшава «уже может не оказать Киеву такую поддержку, как ранее». То есть не исключено, что в Польше начинают задумываться о возможности определенной кооперации с Москвой на этом направлении.
При этом Варшаве (и, возможно, России) придется конкурировать, во-первых, с Берлином. В частности, замечает выше упомянутый политолог Юраш, «самое смешное то, что, когда мы заканчиваем перезагрузку с Минском, немцы только начинают ее, а министр иностранных дел Германии Зигмар Габриэль открывает Минский форум вместе с главой белорусской дипломатии Владимиром Макеем». Во-вторых, заинтересованы ли в стабильности на украинской площадке американцы, которые уже сорвали Евросоюзу «арабской весной» проект евроинтеграции на средиземноморском направлении? На днях специальный представитель администрации президента США Курт Волкер спрогнозировал с шансом в 80% возможность «возобновления военных действий» на Украине «примерно через год».
Сирийский конфликт привел к созданию тактического альянса между Россией, Турцией и Ираном. Посмотрим, какие тактические альянсы сможет в перспективе родить конфликт украинский.
Станислав Стремидловский
