- Представители Международного валютного фонда отмечают, что, если Армения продолжит собирать больше бюджетных доходов, можно брать новые кредиты на капзатраты. Нужно ли это нам?
- I квартал 2017 года мы завершили лучше, чем ожидали. Доходы бюджета на 11,5 млрд драмов превысили ожидаемый показатель. Мы предположили, что за весь год можем набрать 50 млрд и больше. Отмечу, что с начала кризиса 2008 года мы впервые пересматриваем бюджет в сторону повышения. Новые доходы мы направим на капитальное строительство в инфраструктурах.
- Какие инфраструктуры должны создаваться в первую очередь?
- В основном дороги и оросительные сети. Во-первых, мы должны завершить программы, выполненные на 75% и выше, чтобы они как можно скорее начали генерировать добавленную стоимость в экономике. Во-вторых, при всей важности Еревана мы считаем приоритетными программы для областей. В-третьих, нужно выбирать проекты с эффектом не на одну, а сразу на несколько отраслей. Например, экономичное уличное освещение помогает экономить электричество, а новая оросительная система не только экономит воду, но и повышает производительность в сельском хозяйстве. Или представьте, например, каким будет эффект и для промышленности, и для торговли, и для туризма, когда будет готова новая трасса Ереван - Гюмри и время на проезд сократится с 2 часов до 1.
- В каких пределах допустимо отклоняться от нынешних критериев дефицита бюджета?
- Наши налогово-бюджетные критерии были приняты в 2006 году. В 2000-е ситуация и у нас, и в мире была совершенно другой. До 2008 года у многих стран и в СНГ, и в Восточной Европе соотношение госдолга к ВВП постоянно снижалось. С 2009 года все изменилось. Встает вопрос: нужно ли пересматривать старые правила по Маастрихтским критериям? Думаем, да, если они слишком строгие и сдерживают рост ВВП.
Дефицит госбюджета на 2017 год мы сократили с 5,5% до 2,8% ВВП. По Маастрихту, он не должен превышать 3%. Но если он у нас вырастет, скажем, с 2,8% до 3,2% или 3,5%, а вместо этого мы получим новый рост ВВП, то, конечно, нужно искать такие пути.
Отмечу, что сдерживающую налогово-бюджетную политику правительства Центробанк хочет уравновесить мягкой денежно-кредитной. Но в 2016 году мы заметили, что ее эффект оказался ограниченным. Ликвидность, которую впрыскивали в банки, в реальный сектор не шла. Тогда насколько мы еще готовы расширить фискальную политику? Эти вопросы мы обсудим с технической командой МВФ, которая прибудет в июне.
- Готов ли "план Б" на случай, если дополнительные доходы собрать не получится?
- Да. Здесь хочу подчеркнуть: риск недобора мы рассматриваем только для дополнительных 50 миллиардов. Основной план в 1 трлн 135 млрд драмов ($2,33 млрд. - Ред.) мы наберем в любом случае. Если в экономике возникнут новые риски, мы не станем выжимать новые налоги из бизнеса. Вместо этого сократим текущие расходы не первостепенной важности - в первую очередь в госаппарате. Продолжим и программы по оптимизации.
В последней версии Мирового экономического прогноза МВФ отмечает, что в случае налоговой реформы в США может вырасти американская экономика и укрепиться доллар. Это может создать риски для стран с крупным долларовым долгом...
Именно поэтому наша стратегия - увеличивать удельный вес внутреннего долга. Он считается наименее рисковым. Потому что граждане не станут требовать долг от собственного государства любой ценой, даже если оно в какой-то момент не сможет им сразу заплатить. У международного долга тоже есть несколько степеней риска. Наименее рисковые - долги международным финансовым организациям. Они тоже не заинтересованы вести страну к дефолту. За 70 лет их работы подобного случая не было. Дальше идут долги по двусторонним межгосударственным договорам. И наконец, самым рисковым считается внешний рыночный долг. Практически все долговые кризисы возникали именно отсюда: и "кризис текилы" в Мексике, и азиатский кризис, и бразильский, и российский. Конечно, все эти риски появляются не сами по себе, а только если государство оказывается неплатежеспособным. В любом случае, мы стараемся уравновесить структуру внешнего долга. Наш внешний рыночный долг сейчас составляет около $1 млрд (от 2 выпусков евробондов). Это менее 20% всего долга правительства. И именно его относительная рискованность напоминает нам о том, что нужно следить за макроэкономической стабильностью. Нам это удается, и рынок это оценивает в нашу пользу. Сейчас доходность этих облигаций ниже, чем была при размещениях. То есть международные инвесторы готовы приобретать ценные бумаги Армении за меньший доход.
Среди внешних рисков для нашего экспорта - перестройка экономики Китая, где вырастет объем товаров и услуг для внутреннего рынка. Это может снизить спрос китайской промышленности на сырье, в том числе на металлы. Другой риск - фискальный маневр в России и повышение НДС...
В последние годы в Китае снижались темпы роста. Но I квартал 2017 года изменил настроения. Экономическая активность выросла на 6,7%, превысив ожидания. Весьма вероятно, что важным сигналом здесь стало именно улучшение ожиданий. Конечно, неопределенность в китайской экономике еще есть, но рост продолжается. В России рост НДС может привести к повышению цен на товары и сокращению потребления. Но наш экспорт по российским меркам так невелик, что при правильном продвижении товаров мы на российском рынке останемся всегда.
- В июне в Армении пройдет встреча стран - членов МВФ и Всемирного банка, где соберутся представители группы стран. На встречу прибудет и заместитель главы МВФ Тао Жань. Насколько важна эта встреча?
- Встреча МВФ на столь высоком уровне у нас пройдет впервые. Прибудут также министры финансов и главы центробанков нашей группы стран. Это хорошая площадка для обмена опытом и выработки позиции для работы в МВФ и ВБ. Наконец, это еще одна возможность представить наши реформы международным аналитикам.
