ТАК СЛОЖИЛАСЬ ЖИЗНЬ, ЧТО ОРБЕЛЯН В ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ЖИЛ В АМЕРИКЕ, но каждый год приезжал в свой родной Ереван и каждый раз - с новыми творческими сюрпризами. Здесь же он и похоронен.
В каких только уголках мира не аплодировали знаменитому армянскому маэстро и его коллективу! За эти годы бывало всякое, и не случайно творческая жизнь Орбеляна так богата интересными событиями и многочисленными курьезами.
Во время одной из последних встреч с ним на мой вопрос, не возникает ли желания написать воспоминания, Орбелян ответил: "Пока мне больше хочется писать музыку, хотя я наговорил уже на десяти магнитофонных кассетах". И почти до последнего дня он писал музыку. Его песни, появившиеся в последний период его жизни, сразу завоевали широкую популярность. Среди них "Слава нашей нации", написанная к десятилетию независимости Армении, "Молитва", "Мой армянский народ", впервые прозвучавшая на фестивале армянской музыки в Лас-Вегасе в исполнении Размика Мансуряна. Она посвящена армянам и тем, кто отдал свою жизнь за свободу Карабаха.
У Орбеляна было очень много по праву заслуженных наград. Но больше всего он дорожил, как говорил сам, званием народного артиста СССР, которое было присвоено ему в 1979 году. Помнится, он говорил: "Получил я его не за верноподданническую деятельность, а за настоящую работу".
Популярность Орбеляна была настолько широкой, что к нему за помощью часто обращались люди, в том числе и самые простые. И он всегда с удовольствием помогал всем чем мог, содействовал в получении квартиры, пенсии, в установке домашнего телефона...
Конечно, слава к Орбеляну и его оркестру пришла не сразу. Прежде всего это профессиональный труд и большая ответственность всех музыкантов. Это серьезное отношение, даже в какой-то степени беспощадность к себе и своим коллегам. Поговаривали, что в оркестре Орбеляна царила железная дисциплина.
ВОТ КАК ОН КОММЕНТИРОВАЛ ПОДОБНЫЕ ВЫСКАЗЫВАНИЯ: "А иначе мы не добились бы такого грандиозного результата, успеха. Я был очень требователен прежде всего по отношению к себе. А если кто мешал нам в нашей работе, мы с ним без сожаления расставались. Те же, кто болел за оркестр, на мои замечания серьезно никогда не обижались, т.к. прекрасно понимали, что все это делается ради общего блага. Но вместе с дисциплиной мы любили пошутить, похохмить, часто разыгрывали друг друга. То есть всему было свое время. В нашей творческой биографии было много забавных эпизодов: неожиданно со взрывом аплодисментов трескались лампы, на сцене артисты проваливались в оркестровую яму, забывали слова песни. Словом, всякое бывало".
У орбеляновского оркестра было по-настоящему много истинных поклонников, а его выступления, особенно за рубежом и в начале творческого пути, стали своего рода сенсацией.
В последние годы Орбеляна сильно волновало состояние нашей музыкальной культуры, о которой он не очень-то лестно отзывался.
- Для того чтобы назвать себя композитором, мы долгие годы серьезно учились. Сегодня пишется много ерунды. Надо, чтобы эстрадной музыкой занимались профессионалы, а не дилетанты. У армянских певцов есть необходимый потенциал, но у них весьма худо обстоит дело с репертуаром. Раньше народ приходил слушать концерт, сейчас приходит ради танца...
На мой вопрос "что бы вы хотели в сопровождение жизни?" он ответил:
- Здоровья, творческой энергии, уважения и чистой совести.
Елена ГАЛОЯН, "Голос Армении"
