Уроженец Чечни, бывший вице-президент ОАО «Лукойл», предприниматель и филантроп Джеван Крикорович Челоянц – человек весьма успешный. Он не только построил выдающуюся карьеру в нефтегазовой сфере и стал обладателем престижной награды правительства Российской Федерации, но и в течение многих лет входил в состав совета директоров одного из старейших и известнейших российских футбольных клубов – московского «Спартака». Не особо афишируя свои добрые дела, сегодня Челоянц находит время помогать совсем юным игрокам и оказывать спонсорскую поддержку Музею-институту Геноцида армян в Ереване. Неудивительно, что у энергичного бизнесмена есть свой, особый взгляд на прошлое своей нации. «Мы не спасенный народ, мы – народ, который спас себя сам», – убежден он.
Джеван Челоянц родился в 1959 году в городе Грозном. По окончании Грозненского нефтяного института устроился на работу в управление «Нижневартовскнефть». Полученное образование, деловая хватка и глубокое знание индустрии позволили ему взойти на самые вершины карьерной лестницы и стать одним из руководителей нефтяной компании «Лукойл». Однако сам Челоянц считает, что многим обязан своему дедушке, пережившему Геноцид.
Спасительный лоскутПредки Джевана Челоянца со стороны отца родом из Западной Армении, из-под Харберда (сейчас этот город находится на территории современной Турции и называется Элязыг). В те времена было принято иметь большие семьи, и род Челоянца не был исключением: их семья была очень многочисленной и дружной. «У моего прапрадеда было семь сыновей. Все они жили в одном дворе, за одним забором, если перевести на современный язык: прапрадед с прапрабабушкой и семеро их детей, в том числе мой прадед, отец моего дедушки», – рассказывает Джеван.
Всего семья насчитывала около 50 человек. После Геноцида в живых осталось лишь трое. «В 1915 году моему дедушке Мирану было девять лет. После Геноцида выжили только он, его мать Салтан и его грудной братик. Три человека», – объясняет Челоянц.
Миран спасся по чистой случайности. Незадолго до того, как пришли за его родными, он пошел гулять и забрался на расположенный вблизи от дома холм. Оттуда ребенок своими глазами видел, что случилось с его родными. По счастью, прабабушка Челоянца сумела ускользнуть от убийц, взяв на руки своего грудного сына. Она нашла Мирана и вместе они бежали из города. Однако на этом их испытания не кончились.
«Они по очереди несли грудного ребенка на руках. Когда дедушка держал брата, мимо как раз ехала подвода с детьми. Возчик говорит дедушке: «Мальчик, тебе же тяжело идти. Положи ребенка на подводу, а сам иди рядом». Дедушка так и сделал, а в это время налетели турки. Больше он своего брата не видел», – говорит Джеван.
Трудно представить, что чувствовал только что потерявший почти всю семью мальчик, лишившись еще и брата. Но Миран до конца дней хранил надежду на то, что тот выжил, и не переставал его искать, хватаясь за любую соломинку. «Дедушка заставлял меня писать в ЮНЕСКО. Я пытался ему объяснить – дедушка, твой брат же был грудной! Он же не знает, как его зовут, откуда он родом, как его фамилия. Ничего не знает», – вспоминает Челоянц. – «А дедушка говорил: «Все равно пиши. Я верю, что он живой».
В той ужасной ситуации Салтан сумела сохранить самообладание. Женщина поняла, что надо как-то сделать так, чтобы последний оставшийся с ней сын точно не потерялся, и придумала оригинальный способ: она дала мальчику кусок своей юбки и наказала ему всегда хранить эту ткань. «Моя прабабушка – я ее никогда не видел, но, судя по всему, она была женщина разумная, – потеряв младшего сына, сделала следующую вещь. Она оторвала от своей юбки кусок материала и дала дедушке. Говорит, если ты где-то потеряешься, где бы ты ни был, ты должен каждый вечер выходить на самую оживленную дорогу и этот кусок держать в руках. И дед-таки потерялся».
Мальчика взял к себе один зажиточный мужчина. В новом доме Миран смотрел за скотиной и помогал по хозяйству, делал все, что мог – хотя в девять лет, конечно, он умел не так уж и много. Но каждый вечер, закончив дела, ребенок выходил на дорогу, держа в руке лоскут от материнской юбки. Однажды мимо проходил человек, который попросил воды. Мужчину удивило, что мальчик стоит на дороге с какой-то тряпкой, и тогда Миран объяснил ему про материнское наставление. Конечно, это была настоящая трагедия, но тогда таких историй было множество, и прохожего она не особенно впечатлила: напившись воды и поблагодарив ребенка, тот спокойно продолжил путь.
Впрочем, эту историю все же кое-что отличает от остальных – счастливый конец:
«Прабабушка тоже каждый вечер выходила на дорогу в той юбке», – рассказывает Джеван. – «И этот мужчина увидел ее и рассказал про свою встречу с мальчиком». Так Миран и Салтан снова нашли друг друга и больше уже не расставались.
Вместе они добрались до Владикавказа, где Миран вырос и женился, и откуда потом перебрался в Грозный, где у него появились дети: «Я родился и вырос в Грозном. И родители мои родились там же. В 1925 году дедушка с бабушкой переехали туда из Владикавказа, потому что он был более промышленно развитым городом и там была работа».
Тридцать, сорок, пятьдесятБабушка бизнесмена тоже родом из-под Харберда, и именно она хранила и пересказывала внукам все семейные легенды и предания. «Дедушка был скуп на рассказы», – поясняет Челоянц. А рассказывать было что: на долю подросшего Мирана выпало не меньше испытаний, чем ему довелось пережить в раннем детстве. Он прошел всю Великую Отечественную войну от первого до последнего дня. Но хотя у Мирана «вся грудь была в орденах и медалях», вспоминать о прошлом он не любил и даже фильмы про войну никогда не смотрел. А старые травмы давали о себе знать до конца жизни: «Он был весь израненный после войны, все тело в шрамах».
К счастью, бабушка Джевана сохранила в памяти все, что ей успел поведать муж. Именно благодаря ей новое поколение семьи Челоянц знает о прошлом своего рода. Однако, по мнению предпринимателя, чтобы по-настоящему хорошо помнить историю своей семьи и народа, этим надо интересоваться лично: «Все зависит от человека. Например, старшие мои дочки что-то знают, конечно, но лучше всех все знает младшая. Она почти как я. Этим надо интересоваться. Я вот садился рядом со своей бабушкой и говорил ей: «Мне интересно, расскажи!».
Тем не менее, именно дедушка был важнейшей фигурой в жизни маленького Джевана.
«Меня дедушка очень многому научил в жизни, чем я пользуюсь до сих пор», – замечает Челоянц.
Но даже в самых теплых воспоминаниях детства ощущается горький привкус потери: «Дедушка мне все время говорил – посчитай. Я ничего не мог понять сначала, но считал, сколько людей сидит за столом. Сначала было двадцать, потом двадцать пять, тридцать, тридцать пять, сорок, пятьдесят. Потом, когда я подрос, я понял – он все время сравнивал. Их ведь осталось двое. Он своего брата всегда считал живым. А сейчас нас уже двадцать, тридцать… Это для него было важно», – вспоминает Челоянц.
И все же предприниматель отказывается считать армян жертвами и категорически не согласен, что исторические травмы народа все еще играют какую-то роль в его современной жизни. «Да, это наша трагедия, да, мы ее никогда не забудем, но нас не победили. Мы живем, творим, мы очень много чего делаем на этой земле. Даже в космос мы слетали», – с воодушевлением перечисляет Челоянц. – «Мы не жертвы. Мы это доказали при Сардарапате, при Муса-Даге. Это наша боль, но это не наша проблема. Это проблема турецкого государства. Пока оно ее не решит, ему будет очень тяжело в этом мире».
...Как и все харизматичные люди, говоря о том, что для него важно, Джеван Челоянц умеет быть весьма убедительным. И потому невозможно не проникнуться, когда он с жаром заключает в завершение своего рассказа: «Армяне спасли себя сами. Было много людей, которые помогали, и надо отдать им за это должное, но мы спасли себя сами»
Диана Бадеян